10 ноября 1970г.

Лазарев Алексей Ермилович ( 1898 - 1988 г.г. ), уроженец д. Носоново, Звенигородского р-на, Московской области. Участник партизанского движения в Звенигородском р-не в годы Великой Отечественной войны. Награждён орденом Красной звезды.

"Когда я впервые пришел в партизанскую землянку с Сапожниковым, то мне бросилась в глаза неприглядная картина. Землянка была не очень хорошо замаскирована. Сверху наката была сплошная глина. А немцы должны были вот-вот прийти. Снега почти еще не было. Сначала мы с ним стали зарывать боеприпасы и бутылки с зажигательной смесью. К вечеру эта работа кончилась. Он ушел в Звенигород за другими партизанами, которые ждали его там, а потом ему нужно было кончать все те необходимые дела на работе, на которой он прежде работал. Уходя, он сказал мне, что ты будешь завхозом. Я остался один, но мне скучать не пришлось, стал маскировать землянку. Принес около десятка молодых елок и посадил их на землянку и вокруг ее. Натаскал листвы, мху, укрыл все оголенные места, чтобы землянка, даже вблизи была неприметной не только немцам, но даже зверям. Не зная устали, я трудился так несколько дней. А потом пришли остальные товарищи, и началась наша партизанская жизнь.

Скоро я получил сразу два задания, поехать домой в дер.Носоново отвезти муку, чтобы здесь пекли для партизан хлеб, а в дер.Борисково я шел к сестре, чтобы сказать ей свой пароль. Я на нее надеялся. Она все время была в колхозе активисткой. Это было нужно для того, чтобы в случае, если немцы займут и эту деревню, то там будет куда идти для выполнения любого задания партизанского отряда.

С тяжелым чувством я уезжал из родных мест потому, что уже слышна была стрельба немецких и русских орудий. Фронт приближался, а жители никто не эвакуировались. Никто не хотел покидать своих гнезд. Не эвакуировалась и моя семья. Оставалось 8 человек с грудным в придачу. Что их ждет впереди? Голод, плен, а может и того хуже.

А в землянке жизнь шла своим чередом. У нас было радио, им руководил Грибков. Слушали сообщения Информбюро, которые каждый день передавали печальные вести, что немцы заняли тот или другой город и знакомые назывались селения. А про ближние мы знали и видели сами.

Влезая на высокое дерево, видим, как горит д.Сурьмино и Носоново. Со стороны д.Фуньково слышали «Ура!»! А тут скоро к нам пришел разведчик истребительного отряда – тов. Николаев Юра и принес горькие для меня вести. Он сказал, что д.Носоново почти вся сгорела и, что моя дочь Тоня погибла, ранен тяжело двухлетний Боря. Ранена дочь Нюра, у нее оторвана ступня ноги и гранатой выбит глаз (немец бросил гранату в землянку, где сидели старики и дети). До чего-же крепки мужские сердца! Не помню я себя, чтобы когда в жизни плакал, а тут будто всадили нож в сердце и не вытаскивают обратно. Жгучая боль большой утраты и желание, да желание быстрее бы взять в руки оружие и громить этих сволочей, черную нечисть, чтобы быстрее выгнать их с нашей земли, чтобы быстрее вылечить людские боли и израненную землю.

Кто мог угадать, что наша партизанская землянка окажется в железном кольце. Даже немцы не могли предположить, что наша землянка находится у них под носом. Кругом стояло столько немецкой техники, шныряли кругом мотоциклы. Наша артиллерия била по ним, и мы могли попасть под случайный снаряд.

Боевых и диверсионных действий мы не могли делать, чтобы не выдать своего присутствия. Мы решили уходить их этого кольца, чтобы соединиться с другим отрядом и принести пользу, положенную партизанам.

Нас было 6 человек. Это: т.Катин С.И., Богомазов В.С., Грибков А.П., Сапожников М.С., Горб А.М. и я, Лазарев А.Е. Решили уходить ночью. Вырыли документы, которые были зарыты под сосной у землянки. Первым шел (Богомазов) В.С. То и дело попадались немецкие костры, которые мы обходили. Это грелись немецкие орудийные расчеты.

Где ползком, где как мы благополучно миновали незамеченными. Остановились на отдых, посоветовались и решили, что впереди пойду теперь я. Места мне знакомые. Когда организовывал колхозы все тропинки были мной исхожены. Идем, не разговариваем, и вот впереди показался конный отряд в спешенном порядке. Мы решили, что это наши – на них полушубки, громкой речи не слышно, место открытое. Позади меня остановились в мелком кустарнике мои товарищи, я пошел к часовому, что стоял в отдалении у дуба (и, вероятно, он дремал, если не спал) и стал спрашивать разрешения пройти через строй и еще что-то. Немец посмотрел на меня удивленно, а потом очнувшись, что с ним разговаривает русский, да и те, что стояли у своих лошадей тотчас открыли стрельбу. Я повернулся и побежал обратно в кусты, слышу, что за мною тоже бегут. Я раскинул руки и быстро стряхнул с себя вещевой мешок, бежать стало легче, ничего не мешало. Верховой подъехал к сумке и начал смотреть содержимое. Стрельба кончилась. Они боялись попасть в своего, а я под прикрытием ночи вбежал в кусты, а потом и глухой лес. Здесь я встретил своих. Они меня ждали. Посмеялись над сумкой, ведь она спасла меня.

Невдалеке показались еще люди, они шли гуськом. Это были финны. Через некоторое время мы переползли просек рядом с деревней Супонево. Линия фронта была перейдена. Мы вступили на освобожденную землю. Это мы узнали тогда, когда разведчики Красной Армии задержали нас и доставили в штаб деревни Супонево. Оттуда позвонили в Звенигород. Командование позаботилось о нас, накормили горячим обедом, помыли в бане.

Вскоре были объединены все мелкие партизанские группы в один крупный отряд в деревне Шарапово. Оттуда нас посылали в разведку в тыл врага, все, что мы добывали передавали Красной Армии.

Первый раз ходил я в разведку с Грибковым. Была поставлена задача пробраться в Каринское и узнать расположение немцев. Стали переходить Москву-реку и тут нас обнаружил самолет. Такой попался заядлый «охотник». Несколько раз делал все новые и новые заходы и обстреливал нас. Но все обошлось благополучно.

Пробравшись в Каринское мы узнали, что немец только что отошел в спешном порядке и покинул деревню. Обратный путь был веселее от мыли, что еще одна деревня нашей Родины была освобождена.

Одна из разведок была для нас печальной. Впереди идущие наткнулись на немецкий секрет (засаду), который открыл по нам автоматический огонь. Был тяжело ранен т. Черменищев (???) Александр Петрович, мне с Герасименковым велели ползти обратно, взять раненого. Он сильно стонал. Положили его на шинель и по снегу везли через Москву-реку к своим, а там на своей стороне взяли у нашего пулеметчика санки и повезли его до медсанбата. Там ему сделали перевязку и отвезли в тыл, в госпиталь. Мы три месяца ничего не знали о нем.

Когда наш район был полностью освобожден, мы партизаны занимались расчисткой. Т.е. кое-какие немцы оставались – одиночки, которые хотели сдаться в плен, но не знали как. К этой категории немцев относились и те, которых оставляли для диверсионных целей и для шпионажа.

Потом нас распустили. Те, которые подходили по возрасту пошли в регулярную Красную Армию и гнали врага дальше на Запад, а нас постарше оставили на месте налаживать разрушенное народное хозяйство.

17 февраля 1942 года был Указ о награждении группы партизан. В числе их были и наши товарищи:

Шибаев С.Ф. – орден Красного Знамени,
Лазарев А.Е. – орден Красной Звезды,
Грибков А.П. – медаль «За отвагу»
В марте месяце нас троих вызвали в Кремль и М.М.Калинин лично вручил нам награды, а потом сфотографировался с нами на память. "

А.Е.Лазарев

Копию снял С.И.Катин